Спасские письма Есенина

Кому же в селе Бураково писал Сергей Есенин свои письма летом 1915 года? Владимир Степанович Чернявский был одним из ближайших друзей поэта. Он родился в 1889 году в Санкт-Петербурге, там же в 1912-ом окончил университет. Ещё студентом выступал на сценах столичных театров, писал стихи. С Есениным познакомился 28 марта 1915 года на вечере современного искусства «Поэты - воинам». Вот как об этом вспоминает сам В.Чернявский: «Я, стоя с двумя молодыми поэтами у двери в зал, увидел поднимающегося по лестнице мальчика, одетого в серый пиджачок поверх голубоватой сатиновой рубашки, с белокурыми, почти совсем коротко остриженными волосами, небольшой прядью завивавшимися на лбу. Его спутник остановился около нашей группы и сказал нам, что это деревенский поэт из рязанских краёв, недавно приехавший. Мальчик, протягивая нам по очереди руку, назвал каждому из нас свою фамилию: Есенин... Гость был по тому времени не-обычный. Из расспросов, на которые он отвечал охотно и просто, выяснилось, как пришёл он прямо с вокзала к Блоку, как тот направил его к Городецкому, что он читал у себя на родине многих петербургских поэтов, со всеми хочет познакомиться и прочесть им то, что привёз».

Тогда же С.Есенин, Рюрик Ивнев и В.Чернявский вместе сфотографировались. Поэты быстро стали друзьями. Чернявский даже написал стихи, посвящённые Есенину, а четыре месяца спустя приехал погостить в Бураково Казанской губернии. Это село в 19 веке принадлежало Екатерине Петровне Хованской. В 1851 году на её средства здесь была построена Казанско-Богородицкая церковь. А два года спустя её дочь, княжна Вера Юрьевна Хованская, вышла замуж за действительного статского советника Владимира Васильевича Трубникова. В приданое она получила от родителей 774 души крестьян и 5801 десятину земли в селе Бураково и двух близлежащих деревнях - Екатериновке и Долгорукове. Их сын Юрий Владимирович Трубников родился в 1857 году, и вскоре по наследству к нему перешла усадьба в селе Бураково. В 1878-ом Юрий Владимирович пожертвовал один из своих каменный домов для местной земской школы, а с 1893 по 1896 год был спасским уездным предводителем дворянства. К нему в усадьбу и приехал летом 1915 года Владимир Чернявский. Пока не удалось выяснить, кем он приходился Трубниковым. Не исключено, что родственником, ведь у Юрия Владимировича было четыре сестры, которые вышли замуж и сменили фамилии. Или же Чернявский мог дружить с кем-то из детей Юрия Трубникова и принял их приглашение отдохнуть в родительской усадьбе. Встречается и мнение, что В.Чернявский был другом Ю.Трубникова, что маловероятно из-за их 32-летней разницы в возрасте. Как бы то ни было, но летом 1915 года в Буракове появился гость из далёкого Петербурга, который 11 июля отправил Есенину в его родное село Константиново под Рязанью короткую весточку со своим новым адресом.

В воспоминаниях Чернявский пишет, что первое письмо получил от Есенина уже в июле, вот его текст: «Дорогой Володя! Радёхонек за письмо твоё. Жалко, что оно меня не застало по приходе. Поздно уже я его распечатал. Приезжал тогда ко мне К. Я с ним пешком ходил в Рязань и в монастыре были, который далеко от Рязани. Ему у нас очень понравилось. Всё время ходили по лугам, на буграх костры жгли и тальянку слушали. Водил я его и на улицу. Девки ему очень по душе. Полюбилось так, что ещё хотел приехать. Мне он понравился ещё больше, чем в Питере. Сейчас я думаю уйти куда-нибудь. От военной службы меня до осени освободили. По глазам оставили. Сперва было совсем взяли. Стихов я написал много. Принимаюсь за рассказы, два уже готовы. К. говорит, что они ему многое открыли во мне. Кажется, понравились больше, чем надо. Стихов ему много не понравилось, но больше восхитило. Он мне объяснял о моём пантеизме и собирался статью писать. Интересно, чёрт возьми, в разногласии мнений. Это меня не волнует, но хочется знать, на какой стороне Философов и Гиппиус. Ты узнай, Володя. Меня беспокоит то, что я отослал им стихи, а ответа нет. Черновиков у меня, видно, никогда не сохранится. Потому что интересней ловить рыбу и стрелять, чем переписывать. За июнь посмотри «Северные записки». Там я уже напечатан, как говорит К. Жду только «Русскую мысль». Читал в «Голосе жизни» Струве. Оба стиха понравились. Есть в них, как и в твоих, «холодок скептической печали». Стихов я тебе скоро пришлю почитать. Только ты поторопись ответом. Самдели уйду куда-нибудь. Милый Рюрик! Один он там остался. Городецкий мне всё собирается писать, но пока не писал. Писал Клюев, но я ему всё отвечать собираюсь. Рюрику я пишу, а на Костю осердился. Он не понял как следует. Коровы хворают, люди не колеют... Перо плохое. Чернила высохли. Пишешь, только болото разводишь. Пока прости. Любящий тебя Серёжа».

Чернявский написал Есенину ответ (не сохранился). А 22 июля поэт отправил из Константинова второе письмо, которое Чернявский получил в Буракове только в начале августа: «Дорогой Володя! Порадуйся со мной вместе. Осенью я опять буду в Питере. К адресу ты прибавь ещё село Константиново. Письмо я твоё получил на покосе, поэтому писать мне было негде. Стихов я тебе пришлю тут как-нибудь скоро. Я очень жалею, что «Голос жизни» закрылся. Знаешь ли ты причины? В «Ежемесячном журнале» Миролюбова были мои стихи. Городецкий недавно прислал письмо, но ещё почему-то не отвечает, по-видимому, он очень занят. Это письмо пока предварительное. Я ведь жду от тебя полного ответа. Как Костя и Рюрик? Видел ли их? Любящий тебя крепко С.Есенин».

Ответ Чернявский отправил из Буракова 8 августа: «Милый Серёжа, прости, что не пишу большого обещанного письма, очень занят, у меня в сентябре экзамены (всегда ты от меня слышишь об экзаменах, можно подумать, что я всё только сохну над наукой!), а что касается твоей старой просьбы узнать мнения, я ничего путного не узнал... Костю и Рюрика я не видал; Рюрик проезжал по Волге близко от меня, но не успел известить, а Костя блаженствует в имении у своих знакомых и занимается живописью, которая больше ему к лицу, чем поэзия... Буду в Питере в первых числах сентября, а то и позже».

Выходит, что Чернявский гостил в селе Бураково около двух месяцев. В дальнейшем он был очевидцем сближения поэта Н.Клюева с С.Есениным, их личных и творческих взаимоотношений. Присутствовал 25 октября 1915 года на вечере «Краса» в Тенишевском училище в Петербурге, слушал выступления Есенина, Клюева и других поэтов. Вместе они были на спектакле по пьесе А.Грибоедова «Горе от ума» в Александринском театре. В феврале 1916 года на подаренном сборнике стихов «Радуница» С.Есенин написал: «Разлюбимому товарищу Володе Чернявскому. За самые искренние пожелания на добрую память». А после февральской революции 1917 года встречи двух друзей стали чуть ли не ежедневными, особенно в первые месяцы семейной жизни Есенина с Зинаидой Райх. «В доме № 33 по Литейному молодые Есенины наняли на втором этаже две комнаты с мебелью, окнами во двор, - вспоминал Чернявский. - С ноября (1917) по март (1918) был я у них частым, а то и ежедневным гостем. Жили они без особенного комфорта (тогда было не до того), но со своего рода домашним укладом и не очень бедно. Сергей много печатался, и ему платили как поэту большого масштаба. И он, и Зинаида Николаевна умели быть, несмотря на начавшуюся голодовку, приветливыми хлебосолами».

В декабре 1917 года Чернявский вместе с Есениным и другими поэтами выступал на литературном вечере в Главных вагонных мастерских за Нарвской заставой. В марте 1918-го на сборнике «Красный звон» поэт написал дарственную: «Милому Володеньке за любовь и дружбу любящий Сергей». В том же году Есенин посвятил Чернявскому поэму «Сельский часослов», а Чернявский стал крёстным отцом дочери поэта - Татьяны. Затем в их отношениях наступил шестилетний перерыв, они не виделись и не переписывались. О женитьбе С.Есенина на Айседоре Дункан и их поездке за рубеж В.Чернявскому рассказывал Н.Клюев. А встретились друзья вновь на выступлении С.Есенина в Ленинграде 14 апреля 1924 года. «С волнением вошёл я в зал бывшей Городской Думы, - вспоминал В.Чернявский, - увидеть Сергея живого и нового... Над сгрудившейся у эстрады толпой, освещённой люстрой ярче, чем другие, кудрявый, с папироской в руке, с закинутой набок головой, раскачиваясь, стоял и что-то говорил совершенно прежний, желтоволосый рязанский Сергунька. Не сразу разобрал я, что он пьян, между тем это должно было бросаться в глаза. Голос его звучал сипло, и в интонациях была незнакомая мне надрывная броскость». От попытки Чернявского уговорить Есенина бросить пить поэт пришёл в особенное волнение. «Не могу я, ну как ты не понимаешь, не могу я не пить, - оправдывался Есенин. - Если бы не пил, разве мог бы я пережить всё это?»

В этот приезд в Ленинград Есенин часто проводил время с Чернявским, особенно когда не было рядом тех, кто стремился любым путём напоить поэта. А последняя их встреча состоялась в Москве в июне 1925 года. «На этот раз Сергей неприятно поразил меня своим видом, - писал В.Чернявский. - В нём было что-то с первого взгляда похожее на маститость, он весь точно поширел и шёл не по сложению грузно. Лицо бумажно-белое не от одной пудры, очень опухшее; красные веки при ярком солнечном свете особенно подчеркивали эту белизну. Мы расцеловались крепко, как всегда, но не весело, и ласковость Сергея, глядевшего временами куда-то мимо, в тоскливой рассеянности, была не та, «не Серёжкина», точно я стал ему совсем чужим и ненужным». На этот раз Есенин клялся, что бросит пить, что изменит свою жизнь. Последними его словами при прощании были: «Ты ожидай, обязательно приеду». И Есенин приехал в декабре 1925-го, накануне своей гибели, но встретиться с другом ему уже не довелось...

В 1926 году В.Чернявский написал воспоминания о Есенине «Три эпохи встреч». Он стал известным артистом, поэтом, мастером художественного слова, долгие годы дружил с актрисой В.Комиссаржевской и театральным деятелем В.Мейерхольдом. В 1920-40-е годы работал артистом Большого драматического театра, диктором радио, затем профессионально занимался художественным чтением на концертной эстраде. В его исполнении по-новому звучали произведения А.Пушкина, А.Чехова, А.Блока. Скончался В.Чернявский в сентябре 1948 года в Ленинграде, оставив нам стихи, посвящённые Есенину: «Моей стране, где даже бог потерян, / Поверил я, услышав голос твой. / Она твоя, за то что ты ей верен - / И ласковый, и кровный, и живой...»