Рассказ краеведа о готовящемся бунте 1863 года в Поволжье, в том числе в Спасском районе

---

Царство Польское в то время входило в состав Российской империи. В январе 1863 года поляки в очередной раз решили поднять на своих землях восстание под лозунгами демократизации, аграрных реформ и восстановления в прежних границах (включая часть Белоруссии и правобережную Украину) государства Речь Посполитая, добиваясь полной независимости от России. А чтобы отвлечь от восстания в Польше часть находящихся там русских войск, польские революционеры решили одновременно организовать народный бунт в Поволжье, где ещё не забыли расправу над крестьянами села Русская Бездна. Идею эту выдвинул член польского освободительного движения Иероним Кеневич, ставший главным организатором Казанского заговора. Среди революционеров тогда было распространено ошибочное убеждение в том, что народ в России после неудачной крестьянской реформы готов к повсеместному восстанию.

Для агитации среди народа заговорщики подготовили подложный царский манифест, провозглашавший свободу всех подданных России и передачу земли крестьянам без всякого выкупа. Кеневич отпечатал манифест в типографии, а его переправку в Казань организовал член петербургской офицерской организации поручик Максимилиан Черняк, наполовину поляк, наполовину украинец. В Поволжье Черняк до этого не был, но в Спасском уезде служил его двоюродный брат штабс-капитан Наполеон Иваницкий, на которого можно было положиться.

В марте Черняк приехал в Казань, где Иваницкий организовал ему встречу с группой студентов, входящих в местное отделение организации «Земля и воля». Была поставлена задача уже через месяц поднять восстание на Волге. Иваницкий утверждал, что у него «готово для этого 8000 народу». Из Петербурга тайно привезли 200 револьверов. Первоначально планировалось ночью захватить Казань и вооружить крестьян в Спасском и некоторых других уездах губернии. Иваницкий предлагал также захватить пароходы и действовать на всём протяжении Волги и Камы, затем перекинуть бунт на Дон и Украину, соединив его с восстанием в Царстве Польском. Студенты-землевольцы начали «апостольские» поездки по деревням для пропаганды этих идей среди местного крестьянства. Только липовый манифест им не понравился, и они сочинили свою прокламацию под названием «Долго давили вас, братцы».

Поляк Наполеон Иваницкий был ротным командиром 4-го резервного батальона Охотского пехотного полка, расквартированного в селе Русская Бездна Спасского уезда. «Это был очень интеллигентный, симпатичный молодой человек лет тридцати, привлекавший всех нас к себе недюжинным умом и безграничной преданностью революционному делу», - писал один из землевольцев об Иваницком. Став активным участником Казанского заговора, он развернул кипучую деятельность и начал вербовать своих сторонников. В губернской столице, в частности, познакомился со студентом Казанского университета Иваном Глассоном, пытаясь склонить его к участию в заговоре. А в селе Бездна штабс-капитан Иваницкий подбирал ключи к местным жителям. В марте 1863 года он вызвал к себе крестьянина Матвея Михайлова, проживавшего в соседней деревне Болховская, и советовал ему не работать на барина, а лучше уговорить крестьян «идти в солдаты».

Но намерения «спасского Наполеона», видимо, напугали его новых сообщников. Студент Глассон отправил два анонимных доноса на Иваницкого в адрес казанского губернатора и местного архиерея, рассказав о готовящемся восстании, а сам в конце марта приехал в Санкт-Петербург и доложил о назревающем заговоре одному из руководителей столичного комитета «Земли и воли», где идею заговора отвергали. Об этом быстро узнал петербургский генерал-губернатор Александр Аркадьевич Суворов - внук великого полководца. У него был личный интерес решительно вмешаться в события. Незадолго до этого, в 1861 году, его дочь, княжна Любовь Александровна Суворова-Рымникская, вышла замуж за Владимира Владимировича Молоствова и стала хозяйкой имения в селе Три Озера того же Спасского уезда.

Понимая, что дочери угрожает опасность, Суворов информировал о заговоре 3-е отделение политической полиции России, и 2 апреля Глассон дал следователям свои показания. О подрывной деятельности Иваницкого доложили императору Александру II, который распорядился немедленно отправить в Казань флигель-адъютанта полковника Нарышкина, чтобы на месте убедиться в реальности заговора. Уже 11 апреля посланник царя вместе со студентом Глассоном прибыл на Волгу, и началось полицейское расследование. В Казани были приняты чрезвычайные меры предосторожности, город перевели на военное положение. Заговорщикам к тому времени удалось распространить в губернии около полутысячи текстов манифеста и прокламаций, часть из которых раздал Иваницкий в Бездне. Около трети листовок было затем собрано властями.

По просьбе Нарышкина казанский военный губернатор поручил спасскому земскому исправнику выяснить, у кого в селе Бездна квартирует штабс-капитан Иваницкий, и провести обыск «на тот предмет, не окажется ли там возмутительных бумаг». Вместе с Иваницким было приказано арестовать и доставить из Бездны в Казань «двух нижних чинов» из его роты, которые во время ареста находились в его квартире. В ночь с 27 на 28 апреля Иваницкого отправили в сопровождении штабс-капитана Мейнсгаузена и жандарма в Санкт-Петербург, где заключили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. А следом в столицу повезли студентов Жеманова и Глассона, сохраняя при отправке определённый порядок - «через сутки одного после другого, дабы они не могли встретиться где-либо на станции, причём все они должны быть отправлены до Нижнего Новгорода сухим путём, а не на пароходе».

Через несколько дней, 4 мая, земский исправник Спасского уезда в рапорте на имя казанского военного губернатора доложил, что Иваницкий действительно подбивал к бунту местных крестьян. Он сослался на того же Матвея Михайлова, который рассказал, что фельдфебель роты Матвей Афанасьев вызвал его в марте в Бездну к Наполеону Иваницкому, который в беседе утверждал, что «земля, долженствующая поступить крестьянам в надел, есть не барская, а Божья, почему и не следует им батрачить на барина, а лучше идти в солдаты». Об этом Михайлов, вернувшись домой в деревню Болховскую, поведал сельскому старосте, а тот позже доложил властям.

Иваницкого 4 июня вернули в Казань для проведения следственных действий. А в начале июля для «разъяснения весьма важных обстоятельств по делу штабс-капитана» в Казанскую следственную комиссию доставили всех свидетелей из Спасского уезда - «фельдфебеля 4-й стрелковой роты Охотского резервного батальона Матвея Афанасьевича Матвеева, старшину Бездненской волости Тимофея Семёновича Соколова, писаря Аркадия Васильева, крестьянина Болховского выселка Матвея Харина и сельского старосту того же выселка Дмитрия Дормидонтова». Они под присягой дали свои показания о готовящемся заговоре и о роли Наполеона Иваницкого в его организации.

Ещё одним участником заговора был поляк Александр Мрочек, поручик 4-го резервного батальона Томского пехотного полка. Он служил в уездном городе Спасске и был связующим звеном между Иваницким и казанскими заговорщиками. На одном из тайных совещаний в Казани Мрочек предложил атаковать также Ижевский оружейный завод, чтобы было чем вооружить восставших крестьян. Из привезённых в апреле из Петербурга револьверов ему досталось четыре. В мае Мрочек пытался скрыться, но был арестован в Москве, а в начале июня доставлен в Казань. На следствии он сообщил любопытный факт: Иваницкий намеревался создать в Казани церковный хор, который исполнял бы революционные гимны, как это делается в костёлах Царства Польского. Узнав об этом, его мать и «какая-то графиня-помещица» обратились к казанскому военному губернатору, чтобы тот «родительскими наставлениями усмирил эту буйную голову».

В начале июня при возвращении из Парижа в Варшаву на пограничной станции был арестован и Иероним Кеневич. Следствие по делу о Казанском заговоре длилось больше года. Для очной ставки с Иваницким в сентябре в следственную комиссию из Бездненской волости ещё раз вызывали крестьянина Матвея Харина. Мрочек, Кеневич, Иваницкий и ещё один заговорщик офицер Станкевич были признаны виновными в государственной измене и приговорены военно-полевым судом к смертной казни через расстрел. Приговор был исполнен на берегу реки Казанки в семь часов утра 6 июня 1864 года. Бытует легенда, что накануне казни к казанскому генерал-губернатору с прошением о помиловании жениха обратилась невеста Наполеона Иваницкого. Девушку сначала обнадёжили, просили подождать в приёмной, а через несколько часов сообщили, что казнь только что состоялась. Невеста от такого известия упала в обморок.

Максимилиан Черняк тем временем под псевдонимом Ладо участвовал в восстании в Литве и был арестован под Вильно за участие в партизанском повстанческом отряде только в июле, через месяц после казни его сообщников. На следствии он дал откровенные показания о роли Кеневича в организации заговора, но тоже был приговорён к расстрелу и казнён на том же месте на берегу Казанки 11 октября 1865 года. Всего же к следствию по делу о Казанском заговоре было привлечено около 40 человек. Нескольких из них отправили в 10-летнюю ссылку на каторгу, в том числе осуждённого «за недонесение» поручика Михайлова, сослуживца Мрочека в Спасске.

Подверглись репрессиям также некоторые казанские «землевольцы» и местные студенты. Один из них, Николай Орлов, был вольнослушателем Казанского университета. Его обвинили в получении и распространении прокламаций среди крестьян и приговорили к 8 годам каторжных работ. Но в 1867 году Орлов был помилован и отдан на три года под надзор полиции. Он жил несколько лет в посёлке Спасский Затон, трудился на местном судостроительном заводе и вместе с рабочим Семёном Волковым организовал здесь «Потребительное товарищество мастеровых», пропагандирующее революционные идеи.

А восстание в Царстве Польском, в поддержку которого и организовывался Казанский заговор, тоже провалилось и было подавлено осенью 1864 года. В сражениях с русскими войсками погибло около 30 тысяч польских мятежников.