Наше детство

Недавно мы отметили 67-ю годовщину Великой Победы. Этот праздник всегда заставляет ещё раз вспомнить о войне, о тех, кто не вернулся с поля боя, кто трудился в тылу. И просто - обо всех, кто пережил эти тяжелейшие годы, на которые пришлось моё детство.

Дети войны… Мы не знали, что такое, к примеру, пластилин, но зато хорошо знали вкус так называемого розового хлеба. Его пекли из картофеля с добавлением муки и свёклы, которая и придавала этот цвет и своеобразный вкус.

Его я вспоминаю всю жизнь. А ещё помню огромные очереди за хлебом, на целый квартал (я жил в Елабуге). Занимали с вечера, возле магазина порой и спали. Ходили мы в основном босиком, в рваных фуфайках. Бывало, спящему пацанёнку иные шутники вставляли меж пальцев рук и ног бумагу и поджигали. Это называлось «велосипед». Кстати, настоящих велосипедов практически не было…

Обычно, когда привозили хлеб, возле магазина собиралась также толпа желающих пролезть в обход других. Обидно было, если вдруг по какой-то причине прозеваешь и потеряешь из виду людей, за которыми занимал очередь. Но можно было попросить двух мужчин поздоровее, чтобы они взяли тебя за руки и за ноги, раскачали и бросили в толпу. Тут уж только не теряйся, а старайся по головам пробраться к самым дверям и пронырнуть в магазин…

Каждый день примерно в одно и то же время можно было встретить бегущих по улице людей. Сейчас это показалось бы странным, а тогда - нет, потому что все понимали: эти взрослые и дети раньше других узнали, куда в первую очередь повезут хлеб, и старались быстрее оказаться там. А возили его на быках в больших ящиках с дверцами. Был ещё хлеб из неободранного ячменя, но, вспоминая о нём, мне и сейчас становится не по себе.

Весной, когда сходил снег, мы после занятий в школе бежали на ближайшее поле искать прошлогоднюю картошку. Она была невзрачной с виду, с серо-сизоватым оттенком, однако оладьи из неё получались вполне съедобными. Я бы сказал, даже отменными. О масле, кстати, не могло быть и речи.

Конечно, мы недоедали, но была ещё одна проблема - холод. Даже коммунальные квартиры отапливались дровами, их старались экономить, поэтому и закрывали трубы пораньше. В результате мы едва не каждый день угорали до рвоты. Сырой тальник заготавливали зимой, а летом в лесу сгребали для топлива даже хвою. Всё лето мы пилили дрова, выгружали наравне со взрослыми мужчинами рассыпной цемент из трюма барж, уголь. Выглядели при этом, как настоящие чертенята.

А первого сентября ждали, как праздника, - и учиться хотелось, и работать уставали. Но не всем удавалось окончить даже семилетку: уже после окончания четвёртого, пятого классов многие уходили учениками на завод или фабрику.

Чтобы прокормиться, мы шли на самые разные уловки. В частности, собирали кости, рога и копыта и сдавали их в обмен на спички, ламповые стёкла. А коробок спичек стоил 20 копеек, и его можно было тут же продать на базаре за рубль и купить лепёшку или ещё что-то из еды. Но ведь кости, как говорится, на дороге не валялись. Так мы додумались спускаться за ними в скотомогильники, глубокие, как колодцы. Риск во всех отношениях, конечно, был огромный, но мы этого не понимали, и потом - голод-то не тётка…

У нас в городе работали в войну и после пленные немцы и японцы. Мы и тут нашли для себя выгоду - меняли у них бумагу, а вернее - разорванные на части книжки на мыло.

В общем, детьми мы были, но детства у нас, пожалуй, не было. Мы жили взрослыми заботами, рано узнали нужду, мы оставались беззащитными сиротами. И я очень хочу, чтобы никогда никому не пришлось испытать то, что выпало на нашу долю. Детство у всех должно быть счастливым.