В застенках НКВД

30 октября отмечается День памяти жертв политических репрессий. 
Многие горожане добрым словом вспоминают Сару Ивановну Миличихину, она давала первые уроки детям в начальных классах. Её дочь, Ирина Юрьевна, учила школьников музыке, приобщала их к прекрасному. Но мало кто знает, какая судьба была уготована их отцу и деду – Ивану Игнатьевичу Сардушкину и его брату Степану.

Выдержки из подлинных документов и писем Ивана Сардушкина любимой жене, которые мы публикуем в нашей газете, это летопись только одного жизненного этапа Сардушкиных. Но этот этап стал отдельной жизнью…

Иван Игнатьевич попал под жернова ГПУ в начале тридцатых годов, и не сумел из них выбраться. Его расстреляли по приговору тройки ГПУ (государственное политуправление при НКВД СССР – ред.) ТАССР в феврале 1931 года.

Из текста обвинительного заключения от 22 февраля 1931 года по следственному делу №2257 по обвинению Сардушкина Ивана Игнатьевича в преступлении, предусмотренном ст.38/10 УК и 58/13 УК уже сразу бросается в глаза концовка. В нынешних подобных документах обычно выносят решение руководствуясь нормами закона: Уголовным и другими кодексами и так далее. А резолюция по данному делу вынесена, «…Руководствуясь приказом ГПУ..».
Кроме того, упоминается много свидетелей, а сведений о них в обвинительном заключении нет.

Родные долго боролись за сохранение его честного имени, подняли архивы ФСБ.
28 июня 1989 года Иван Игнатьевич был реабилитирован.

Нелёгкая доля выпала и его брату – Степану Игнатьевичу. Основатель пионерской организации в Спасске в 1923 году, он был сослан на Север за поддержку брата, участвовал в строительстве Беломорканала. Вернувшись, стал уважаемым учителем, как и сестра – Наталья Игнатьевна Сементина, удостоенная орденов и медалей за заслуженный труд. Погиб в 1942 году подо Ржевом.  
 
«Показываю по существу дела…»
Иван Игнатьевич, находясь под арестом, прилагал все усилия для освобождения. За службу у белогвардейцев он уже осуждался, но был амнистирован. После даже стал контролёром финансового отдела КЦРК в Казани, как и ещё несколько бывших офицеров.
А пост в центральной ревизионной комиссии доверяют не каждому.

Об этом он и пишет в своих показаниях:
«По возвращении из австровенгерского плена в июле 1918 года с августа 1918 года я был мобилизован Народной армией, несмотря ни на какие протесты с моей стороны (болезнь лёгкого как следствие моего ранения. В начале мобилизации работал в канцелярии уездного воинского НК, а затем с конца августа был направлен в село Кузнечиху волостным воинским начальником. В это время в Кузнечиху прибыл отряд со специальным поручением и по списку, привезённому из Спасска, произвёл арест 7-8  человек – граждан села Кузнечиха, при аресте один из них был убит – гр.Макаровым, теперь точно всех обстоятельств дела не помню, при обыске у меня отобрали приговор суда. В конечном итоге мне в 1924 году было предъявлено обвинение по ст.60 Уг.Кодекса (отдельная редакция) и в 1925 году был судим и приговорён к лишению свободы сроком на два года без поражения в правах и без строгой изоляции. По обжалованию приговора в Верховном трибунале, последний освободил меня совершенно от наказания. В 1929 году я возбудил ходатайство о снятии с меня судимостей, как лица подпавшего под действие амнистии в ознаменовании 10-летия Октябрьской    революции. Военным Трибуналом судимость с меня снята.

В белой армии пробыл всего с августа 2018 года по декабрь 2019 года, всё время с 4 запасным полком в должности младшего офицера в чине подпоручика, причём с июля или августа 2019 года я заболел сыпным тифом и с этого момента уже потерял связь с полком, так как был отправлен в лазарет, а затем эвакуирован санитарным поездом из Петропавловска. В боях против красных не был. 

Из бывших белых офицеров знаю тов. Борисенко, Лаптева (служащий КЦРК), Козловский (дежурный КЦРК)
Моё отношение к Советской власти только лояльное. В прошлом у меня была вина перед трудящимися, совершённая мною чисто случайно, ибо политически я был безграмотным человеком. И ещё в Сибири осознал свою вину перед властью. С переходом на сторону Советов у меня не было иной мысли, как только исправить свою ошибку перед властью честным и добросовестным отношением к делу. Иначе поступить я не мог, ибо с самого перехода на сторону Советов я видел по отношению к себе только одно благожелательное отношение.

Я вырос в бедняцкой семье. Мои взгляды и убеждения не могли измениться только от того, что в силу обстоятельств от меня не зависящих пришлось надеть офицерские погоны.

В данное время у работаю в группе ударников и это послание ещё раз подтверждает, что я иду и хочу идти с Советской властью, а не против неё.
Записано собственноручно, верно, в чём и подписываюсь. Сардушкин»

«Лида! Дорогая и любимая моя!...»
Не передать словами той боли, которая ощущается в письмах из неволи Ивана Игнатьевича своей любимой жене. Их несколько, и они большие, поэтому публикуем лишь начало одного из них, хорошо характеризующее его состояние:

«Даже сегодняшняя погода не остановила тебя, и ты пришла ко мне, чем ещё раз доказала мне свою любовь и отношение ко мне. Мне хорошо и отрадно становится на душе, видя и чувствуя подобное отношение, и в то же время как-то неловко, что я не заслужил и сотой доли той теплоты, участия, заботы и любви. И вместо того, чтобы дать тебе покой и счастье, я принёс лишние терзания, тоску и страдания. Зачем и за что судьба так жестока к нам? Какая польза и кому выгода от этого? Но время ли теперь сетовать на несправедливость судьбы, когда факт свершился? Говорят, что время и терпение – лучшие союзники во всех невзгодах и лишениях, встречающихся на пути. Согласен с этим, но какие пытки и муки приходится переживать, прежде чем терпение и время возьмут своё. Какую массу энергии и сил, какой нужен железный характер и стойкость духа, чтобы всё переживать и спокойно и здраво обсуждать те или иные положения? Я удивляюсь ещё самому себе, как я до сих пор не сошёл с ума, вместив в себя, переработав и перерабатывая каждую минуту в продолжение четырёх месяцев, то, что не передумал в общей сложности за всю свою жизнь. Я уверен и убеждён, что сила, поддерживающая меня в моём положении, это ты, моё счастье, моя радость и моя любовь».  

Первый пионервожатый города Спасска
Первой пионерской организацией города, созданной в 1923 году, руководил брат Ивана Игнатьевича Сардушкина – Степан Игнатьевич Сардушкин.
Летопись пионерии Спасского района, изданная в 2012 году, утверждает:

«Эта организация объединяла всех детей города. Пионервожатый города комсомолец Степан Сардушкин имел большие организаторские способности. Все мероприятия проводились организованно и интересно. Был строгий распорядок проведения кружков на каждый день. У Сардушкина были помощники комсомольцы – Коля Маслов и Коля Перепелица. По улицам города всегда шестовали строем с песней и под барабанный бой. …Уделялось много внимания спорту, танцы считались мещанством.

14 августа 1926 года Степан Сардушкин подаёт заявление о даче ему рекомендации о вступлении в ряды ВКП (б)». 

Летопись не упоминает, какая участь ждала Степана Сардушкина в 30-годы после ареста и расстрела брата. Как член семьи, он был отправлен на Север на строительство Беломорканала. Ему, как и многим, кого постигла подобная участь, была поставлена задача построить объект союзного значения в считанные сроки. Руководил проектом сам начальник ОГПУ Генрих Ягода. Когда объект был достроен, Степану Игнатьевич, как и многим другим, разрешают вернуться домой. На войну он уходил уже будучи директором школы. И даже успел побывать делегатом на 1 съезде учителей ТАССР. Погиб в 1942 году подо Ржевом.