Их крест – радеть о душе и земле

«Хлеб - всему голова». Помните такую песню? Без неё во времена «развитого социализма» обходился редкий концерт, посвящённый труженикам сельского хозяйства. В этом, конечно, была своя логика: экономика - это всё-таки базис, а всё остальное - надстройка. Но нельзя же жить в доме, у которого есть только фундамент, к тому же «плывущий». Да и сейчас, в общем-то, мало что пока изменилось, разве что архитекторы - самые главные и не очень самые - строительства капиталистического здания не до конца представляют, каким оно получится, особенно его надстроечная часть.

После посещения крупных сетевых магазинов часто возникает ощущение того, что ты живёшь в стране, где почти ничего не производится. Ладно, с компьютерами и всевозможной бытовой техникой мы безнадёжно, можно сказать, отстали и сейчас тужимся и пытаемся хоть в чем-то продвинуться вперёд. Но ведь это мы уже проходили («Догнать и перегнать Америку!» Даже станки были с маркой ДИП), и что в итоге? Самое обидное, импорт, активно вторгшись к нам после дефицита всего и вся, продолжает нахально теснить отечественные товары и на продовольственном рынке. Пока, правда, оборону достаточно крепко держат те же хлебобулочные изделия, но чего стоят их названия! Батон - «немецкий», булка - «французская», хлеб - «украинский» и так далее. А как вам пирожки из слоёного теста, привезённого аж из первопрестольной?

Хорошо хоть, мука российская. А если вспомнить, что за морем телушка - полушка, да рубль перевоз... Много ли вы видели караваев, батонов или булок, названных по имени их производителей (не хлебокомбинатов, а производителей непосредственно зерна и муки)? То-то и оно! И что в такой ситуации на душе у крестьянина, денно и нощно работающего на земле? Во имя чего? Только ли во имя хлеба насущного? За ответом я отправился в Полянки и Балымеры, что расположились в двух десятках километров от Болгара.

Загляни в себя

Полянки - центр одноимённого сельского поселения, а небольшая деревушка Балымеры входит в его состав. Эти населённые пункты историкам и всем, кто интересуется прошлым нашего края, известны давно и хорошо. Первый - родина и место вечного упокоения выдающегося археолога, этнографа, нумизмата Андрея Федоровича Лихачёва, чья коллекция древностей составила в конце девятнадцатого века основу Казанского общедоступного музея (ныне Национального музея Татарстана). Кто знает, если бы не его врождённая страсть к изучению седой старины, то вряд ли бы многие бесценные реликвии, раскрывающие страницы истории древних булгар, дошли до наших дней. Уже только за это он заслуживает памятника. Хотя бы у церкви Покрова Пресвятой Богородицы, построенной его предками, крупными землевладельцами, на свои средства в восемнадцатом веке. Пока же об этом уникальнейшем человеке и других представителях знатной дворянской фамилии напоминают лишь деревянные кресты и чудом сохранившиеся надгробные плиты. А сами склепы были безжалостно уничтожены. Я слышал, что несколько лет назад обсуждался вопрос о сооружении памятника Андрею Лихачёву, вроде бы было принято и решение. Но «планов громадье», видимо, упёрлось в прозаический дефицит средств в местном бюджете. А может, в дефицит элементарного уважения к своим корням, к людям, пытавшимся сберечь их для нас, неблагодарных?

Кстати сказать, а почему бы не вернуться к этому вопросу сегодня? Самое, пожалуй, время. Наверняка в рамках реализации масштабного проекта возрождения древнего Болгара можно выкроить какие-то деньги на достойное увековечение памяти человека, так много сделавшего для изучения Булгарского государства. И посещение Полянок органично вписалось бы в планируемые туристические маршруты. Глядишь, и последний пятикилометровый участок дороги Болгар - Полянки заасфальтируют, о чём уже не один год мечтают местные жители... А говорить о значении для сегодняшнего и грядущего поколений многовековых культурных и духовных связей русского и татарского народов в этом случае мне представляется излишним.

Старинный храм, колокола которого отзвучали в тридцатые годы прошлого века, в пору воинствующего атеизма приспосабливался и под склад, и под другие хозяйственные нужды, но выстоял назло всем грозовым ветрам и людским пакостям, хотя и обветшал изрядно. Помогли, наверное, не столько выложенные мастеровыми руками стены метровой толщины, сколько то, что от этого намоленного места никогда не переставал литься не видимый глазу, но проникающий в души свет. Даже подвыпившие мужики возле него непроизвольно воздерживались от всем известных «красивостей» русского языка.

Ко «второму крещению Руси» (начало девяностых) волжские воды, каждый год отбирая у крутояра по нескольку десятков сантиметров, а то и больше, вплотную подобрались к церкви, и вполне вероятно, что ей была уготована печальная судьба многих святынь и погостов, оставшихся на дне Куйбышевского водохранилища. Полянцам, можно сказать, повезло: настоятелем храма после возрождения прихода назначили отца Евгения, путь к служению Богу у которого не был гладким, но он его прошёл. Своё предназначение он видит в том, чтобы разбудить в людях то живое, доброе, что заложено в них изначально, помочь им удержаться в сложной и трудной жизни, не дать скатиться на дно, а не в получении материальной выгоды, как некоторые думают. Очень пригодились ему инженерное образование и опыт предпринимательства, когда началось восстановление церкви. Приходилось одновременно быть и проектировщиком, и прорабом, и дипломатом. А сколько исхожено и изъезжено дорог! Прихожане и другие местные жители участвовали, конечно, - в сборе средств на богоугодное дело и непосредственно в работах, только нет среди них людей с туго набитой мошной. Но отец Евгений сумел найти желающих помочь храму даже за пределами района. И сегодня это белое здание с голубыми куполами на фоне безбрежной волжской глади смотрится как чудо, вернувшееся из небытия. «Здесь благодать, - говорят часто приезжие из Самары, Ульяновска и других городов и весей. - Здесь душа очищается и оживает...»

Чудо это произошло бы намного раньше, если бы к нему приложило руки и государство. Да, у нас светское общество, да, церковь отделена от государства, но долг, как говорится, платежом красен. Именно государство когда-то отняло у верующих культовые сооружения, построенные на их пожертвования или на деньги состоятельных людей. А что вернуло через десятилетия? Зачастую - руины. Разве честно и справедливо? Честнее и справедливее было бы хотя бы часть расходов на ремонт и реставрацию взять на себя, ведь это, по большому счёту, инвестиции в нравственное оздоровление общества. Мечты, мечты... Нужно, правда, заметить, что в одном деле государство уже явно не останется в стороне: примерно пятьдесят миллионов рублей выделено на берегоукрепительные работы, которые начнутся нынче. Теперь, уверен отец Евгений, храм выстоит сам и сохранит всё село, ведь совсем недалеко и школа, и дома, и иные постройки.

Мы с отцом Евгением разговаривали заметно дольше, чем я планировал. Спасибо апрелю, который разразился таким снегопадом со шквальным ветром, что из храма лучше не высовываться, не видно было даже близлежащих домов. Говорили о делах не только церковных, но и житейских, волнующих сельчан. Вот только некоторые мысли, показавшиеся мне достойными внимания читателей.

«Многие сейчас носят крестики и думают: чем крест массивнее, а если ещё и золотой, тем лучше. А церковь обходят стороной, в лучшем случае вспоминая о ней по большим праздникам, в душе у них пустота. Духовное богатство не бывает показным, оно внутри. И не мешало бы нам почаще заглядывать в себя. У человека должен быть внутренний контроль - и над помыслами, и над поступками. Даже обычный автомобильный аккумулятор нуждается в постоянной подзарядке, а душа человеческая - тем более. И никто этого делать не будет - только сам человек. Церковь лишь помогает».

«Любовь - это самопожертвование, когда отдаёшь себя ближнему. Сейчас всё переменилось. Любовь многие понимают как обладание кем-то или чем-то. Это уже не любовь, а что-то совсем другое».

«Церковь в России всегда была объединяющей, а не разделяющей силой. Она как стержень, не дающий согнуться, сломаться. К сожалению, далеко не все это понимают».

«Богатые и бедные всегда были и впредь будут. Быть богатым - не грешно, лишь бы честным трудом, без крови это богатство было добыто. Вот посмотрите, сколько людей ринулось в МММ, часто неся туда скудные пенсии в надежде, что один вложенный рубль обернётся тысячей. А не получили не то что ни рубля - ни копейки. Погоня за лёгкой наживой во имя мнимого благополучия - ущербный путь».

«Предпринимательством способен заниматься не каждый человек, особенно если он принадлежит к старшему поколению. Тогда многое государство брало на себя, люди в основном были спокойны за свою старость, за лечение, за обучение детей. Сегодня за всё надо платить, а работать на селе, как правило, негде, скотину на подворье держать не по силам. Кто верует, тем легче. На село, правда, пришли инвесторы. Но вырастили они урожай, убрали - и до следующей весны их не видно. Чем живут люди, о чём думают - это им уже не интересно».

«А всё-таки я оптимист: село будет жить, оно не может умереть, потому что началось духовное возрождение людей, обретение ими истинных ценностей. Идёт оно медленно, но идёт. Это главное. Я вижу это по светящимся глазам детей, которые ко мне приходят».

К размышлениям отца Евгения я вернулся в местной школе. Сейчас здесь шесть первоклассников, а в новом учебному году будет семь. Подумаешь, ухмыльнётся скептик, нашёл чему радоваться. А почему не радоваться? Это в городах классы в двадцать пять -тридцать учеников норма, на селе же каждый ребёнок дорог. И в школе не просто дают детям предусмотренный учебной программой объём знаний, а пытаются воспитывать настоящих граждан с обострённым чувством ответственности за себя и за других. Василий Борисов во время пожара на военном корабле до последнего мужественно выполнял свои обязанности и спас тем самым жизни многих сослуживцев. За этот подвиг он посмертно награждён орденом, в школьном музее ему посвящена специальная экспозиция. Воспитанный в обычной семье, обычный сельский парень, Василий показал, на что способен сильный духом человек в трудные минуты испытаний...

Помоги себе сам

А достопримечательностью Балымер являются обнаруженные в разные годы в окрестностях деревни холмы искусственного происхождения. Самый крупный из них местные жители называют Шелом (или Шолом).

Ещё более века тому назад в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона указывалось: «Шелом... так называется большая насыпь или курган, вышиной до 10 саженей и в окружности до 200 саженей, на левом берегу реки Волги, близ села Болымера... на месте, как предполагают, древнего булгарского города Болымата... Предание гласит, что сбоку насыпи прежде виден был проход с железными дверями. Вблизи Шелома в 1862 г. при распахивании был найден горшок с древними монетами четырёх арабских халифов. Часть этой находки досталась известному казанскому археологу А.Ф. Лихачёву и впоследствии поступила в городской музей». И позднее не только местные, но и пришлые люди занимались кладоискательством. О крупных находках информации нет, но какие-то наверняка (ведь когда-то жизнь здесь бурлила. Кто знает, может, и по сей день под толщами земли ждут археологов интересные открытия. К слову, одно из более древних Балымерских городищ постановлением правительства нашей республики ещё в 1959 году было принято на государственную охрану. Много раз я бывал в этих местах, но не видел ни одного указателя на этот счёт. Может, плохо смотрел?

Юрию Сёмушкину искать клады нет необходимости. Бесценное богатство для него - земля, на которой он живёт. И он не любит, когда его называют фермером. «Фермер, - говорит он, - не наше, не русское слово, от него веет чем-то чужеродным. А когда мне что-то не по душе, это как скрежет железа по стеклу. Я считаю себя просто предпринимателем, работающим на земле, то есть крестьянином. Такие были, есть и будут крестьянами. Это наше, родное. Радеть о земле - наш крест, и его надо нести достойно».

Он по специальности агроном. По-иному, наверное, и быть не могло, ведь отец всю жизнь проработал в сельскохозяйственном производстве. И Юрий выбор сделал осознанно, поступив в Ульяновский сельхозинститут. По его окончании стал агрономом совхоза «Полянский».

Как неисповедимы пути господни, так неисповедимы и пути развития села. Последние полтора столетия - время нескончаемых экспериментов над крестьянами. Антикрепостническая реформа 1861 года, в ходе которой тогдашний Спасский уезд стал известен всей Европе после жестокой расправы над взбунтовавшимися в Бездне крестьянами, только чуть-чуть приоткрыла двери в свободный мир. В начале двадцатого века - столыпинские реформы. С ними некоторые исследователи связывают возникновение в России фермерских хозяйств: государство поощряло крестьян, отделяющихся от общинного владения землёй и образующих самостоятельные хозяйства на хуторах. Именно тогда Россия стала крупнейшим в мире экспортёром продовольственного зерна. Правда, масса людей при этом жила впроголодь. Затем революционная продразвёрстка, оставлявшая хлебопашцев без куска хлеба. После непродолжительной передышки двадцатых годов (новая экономическая политика) - сплошная коллективизация, когда произошло фактическое отчуждение земли и прочей собственности. В конце пятидесятых - начале шестидесятых во многих районах исчезли и сохранявшие хотя бы видимость коллективного владения сельхозугодьями и другими основными средствами колхозы, преобразованные в совхозы, то есть в государственные предприятия. Додумались даже до того, чтобы оставить личные подворья без коров: не к лицу, дескать, строителям коммунизма обременять себя заботами о свежем молоке.

На излёте советской власти повсеместно начали разукрупнять хозяйства - в надежде на то, что благодаря помощи государства (а она, действительно, оказывалась) удастся сохранить умиравшие, неперспективные сёла.

На волне очередных преобразований Юрий и стал директором совхоза «Балымерский», бывшего до этого отделением совхоза «Полянский». Молодой, энергичный, грамотный, думающий, он горячо взялся за дело. Что-то получалось, что-то, естественно, нет. В общем, ожидаемого рывка не произошло, как и в большинстве «новорожденных» хозяйств. И откуда же ему быть, если отношения собственности и система управления отраслью оставались прежними?

Здесь уместно сделать небольшое отступление. В конце семидесятых - начале восьмидесятых годов попытки привить крестьянам «чувство хозяина» предпринимались. В частности - через так называемый арендный подряд. В начале года группа механизаторов руководством, допустим, совхоза заключает договор на выполнение на конкретном поле всего комплекса работ, они на сезон становятся как бы вполне самостоятельными. Им выплачивается аванс, окончательный расчёт - после сбора урожая и подсчёта затрат. Выгода обоюдная. При успешной работе хозяйство получает больше продукции, а механизаторы - солидное вознаграждение. Хорошо помню, как в одном довольно крепком совхозе ребята рьяно приступили к делу и осенью удивили не только односельчан, но и весь район небывалыми результатами. Но главный экономист, считавшийся, как сейчас бы сказали, продвинутым специалистом, удивился ещё больше: по зарплате механизаторы в разы превзошли директора. Такого быть не может! Быть-то, конечно, может, но не должно. И урезал. Такое вот оно было - «чувство хозяина». А на следующий год арендным пряником никого уже не заманили. Были другие попытки: бригадный хозрасчёт, различные формы стимулирования производительного труда. Но и они оказались безуспешными. На загнивающем дереве привой не приживается.

Хорошо помню собрание, на котором балымерцы решали, как им жить после расформирования совхоза, «Кому-то всё это было безразлично: авось к какому-нибудь делу пристроится, не было же никогда такого, чтобы человека оставили без работы. Но большинство рабочих всё же было всерьёз озабочено грядущими переменами. В каждом, пожалуй, доме обсуждали, спорили - дело-то новое, а сельский человек по характеру и менталитету своему чаще всего консервативен, прежде чем принять какое решение, семь раз взвесит и отмерит. Всё это продолжалось и на собрании с участием районного начальства. Вопросам к нему не было конца, а оно зачастую и само не знало ответа: в документах-то всё вроде бы ясно, а вот в жизни что получится...

Юрий вспоминает: «Я тогда вообще хотел уйти в частное предпринимательство, чтобы ни от кого не зависеть. Образование соответствующее есть, работать умел на всех видах техники, возможность взять двести-триста гектаров земли была... Но накануне того собрания ко мне домой пришли несколько человек, и молодых, и пожилых. «Ну, ты уйдёшь - не пропадёшь, а что мы будем делать? Разойдёмся все - ничего же от того, что есть, не останется». Крепко они заставили меня задуматься. И я согласился возглавить один из сельхозкооперативов. Не мог же бросить людей, которые мне доверяют. Не так меня воспитали».

На месте бывшего совхоза образовалось три кооператива, одно из них и возглавил Юрий. Оно потом стало крестьянским (фермерским) хозяйством, в качестве которого благополучно существует и поныне. Судьба двух других кооперативов незавидная. Один через год-полтора по разным, в том числе субъективным, причинам развалился, второй - тоже. Это ведь только со стороны кажется, что руководить просто, особенно небольшим коллективом. Но руководить и управлять - это искусство, которому надо учиться. Учиться каждый день. Не каждому такие «университеты» даются.

От многих фермеров приходилось слышать сетования на то, что им очень трудно, что государство фактически бросило их на произвол судьбы, толком не помогает. С ними в чем-то, конечно, можно согласиться:

помощь, получаемая нашими сельхозпроизводителями, гораздо меньше, чем на Западе. Но Юрий придерживается несколько иного мнения: «Жить на подачках - это унизительно. Главное - государство предоставило нам возможность думать, принимать решения, свободно работать. А дальше от тебя самого зависит. Включишь мозги на всё сто процентов - сможешь и вырастить хлеб, и выгодно реализовать его, и производство расширять. Я считаю, что в своё время для нас были созданы если и не идеальные, то великолепные условия. Тот же товарный кредит. Под него можно было получать горюче-смазочные материалы, удобрения, средства химзащиты растений. Получай, а осенью рассчитайся собранным урожаем. Но кто дискредитировал такую форму взаимодействия крестьянина и государства? Мы сами. Это ведь как в том афоризме: берёшь чужое и на время, а возвращаешь своё и навсегда. Лишь двадцать-двадцать пять процентов хозяйств аккуратно погашали кредиты, а в остальных на вырученные деньги покупали автомашины, квартиры и другое для улучшения своего благосостояния. А долги, думали, спишут, как бывало в прежние времена. Вот и сейчас, на нынешнюю посевную, горюче-смазочные материалы нам отпускаются по самым что ни на есть льготным ценам. Субсидируется государством и приобретение удобрений, но только при условии, что и сами мы сколько-то покупаем на собственные средства. Государство дало нам удочку, чтобы мы сами ловили рыбу, и пора уж, мне кажется, отвыкать от попрошайничества».

Нельзя с ним не согласиться. У человека бывает столько проблем, сколько он их создаёт сам. Порой столько, что уже не справиться. Знаю одного фермера, набравшего кредитов и построившего несколько животноводческих помещений и вознамерившегося завалить местный рынок молоком и мясом. Показывали этот комплекс широкой деловой публике: смотрите, мол, с каким размахом человек поставил дело. Но что-то не слышно о продукции. Скуёжился первоначальный размах, не рассчитал фермер своих силёнок, а кредиты надо возвращать. И таких примеров - масса. Государство виновато?

А государство постепенно, но безвозвратно уходит из экономики. Вообще-то самоустраниться оно не может: экономика, как и другие сферы, функционирует не сама по себе, а в определённых правовых рамках. И село без государственной поддержки вряд ли обойдётся, ведь оно даёт то, что нужно нам каждый день, а со своим особым укладом жизни сохраняет самобытную национальную культуру, традиции и обычаи, без которых цивилизованный человек не может обойтись.

Опять слово моему собеседнику. «В магазинах же ничего естественного, натурального нет. Во всех продуктах какие-то добавки, консерванты. Мы же гробим население. Почему? Вот на ярмарки в Казань я привожу свой хлеб. Он идёт нарасхват. Только какая торговая сеть захочет сотрудничать с нами? У ней уже свои постоянные поставщики, а мы далеко живём, транспортные расходы большие. Сегодняшнее село способно обеспечить страну чистыми, свежими натуральными продуктами - хлебом, молоком, мясом и прочим. Если самим всё это доставлять в те же города, то разоримся. Продавать по той цене, которую предлагают заготовители, - тоже никакой выгоды. А литр молока, например, который уходит из села за шесть-семь рублей, в магазине стоит за сорок с лишним рублей. Кто-то же должен эти вопросы урегулировать. У агрохолдингов, конечно, возможностей намного больше, но мелкие хозяйства на селе останутся. У них другое отношение к земле, в них за каждым клочком присмотрят, каждый росточек обиходят. Земля - уникальный живой организм. Видно, Господь так придумал, что даже минимальная забота о ней даёт максимальную отдачу. Для нас, скажу, на наших супесях тридцать центнеров зерна с гектара давно уже стали нормой. На некоторых участках бывает и больше. Только высокие урожаи не всегда благо. Зачем тратить силы и средства, если зерно никому не нужно? Нам в этом плане несколько легче - мы часть его перерабатываем на месте. А у других такой возможности нет. Государство, наверное, может организовывать время от времени закупочные кампании, создавая равные условия для крупных агрофирм и мелких хозяйств...»

Из той, первой команды с Юрием сегодня работают механизаторы Александр Никифоров, Михаил Балуев, Алексей Семёнов и ещё несколько человек. Остальные ушли кто на пенсию, кто из жизни, кто на работу в другое место. Я не раз бывал в Балымерах, беседовал с людьми и во время посевной, и в уборочную страду, и нельзя было не заметить, как они меняются. Они чувствуют себя свободными людьми, раскованными, имеющими собственное мнение в отношении всего что происходит вокруг. У них прекрасные дома, автомашины, приусадебные участки... В общем, всем нужно для нормальной, насыщенной жизни, их семьи обеспечены.

И вот ещё что бросается в глаза: ни с кем из с работников Юрий не разговаривает на повышенных тонах, с позиций, что называется, силы. Это у него такая внутренняя установка: общаться с людьми нормально, по-человечески, потому что из-под палки хорошо никто и никогда не работал. Даже рабы на галерах. Когда бывает нужно, Юрий наравне со всеми засучивает рукава и берётся за любое дело. А то ведь некоторые фермеры (особенно из числа бывших совхозно-колхозных начальников) любят по привычке только командовать да покрикивать, видя в других лишь слепых исполнителей Какие-то элементарные нравственные нормы, что ли, растеряли? Или их и раньше не было?

Пока человек живёт, он учится, каждый день сдавая экзамен на зрелость. А с предпринимателя, взявшего на себя всю ответственность за начатое дело, за возможные риски, спрос вдвойне. Какие же уроки от учителя по имени Жизнь получил Юрий?

Урок первый: не всё в мире так, как тебе кажется. Есть такой человек, о котором думал, что тот преисполнен негатива, плохо относится к нему и вообще к окружающим. Однажды Юрий где-то выронил водительское удостоверение и уже думал, что нужно будет их восстанавливать. Но делать этого не пришлось - тот самый человек, найдя документ на улице, принёс его владельцу. А будь он на самом деле таким, каким его представлял до этого, мог просто забросить ещё подальше, чтобы неприятности доставить.

Урок второй: от добра не жди выгоды. Возможно оно когда-нибудь вернётся к тебе тоже добром, но это не должно быть целью. Помогай, если можешь, старикам, односельчанам, церкви, но делай это тихо, от души. Некоторые осенью соберут ветеранов, напоят их чаем или ещё чем-то угостят и чуть в грудь себя не бьют: заботу проявили! А заботиться надо каждый день и от чистого сердца. Помоги дров подвезти, огород вспаши... Мало ли дел, которые старым людям уже не по плечу.

Урок третий и, пожалуй, самый главный: село будет жить. Кто же без него страну накормит - чужеземный дядя? В село, уверен Юрий, обязательно потянуться люди из мегаполисов. Вот и в Балымерах уже несколько заброшенных ранее домов восстанавливается. Это ведь здешние возвращаются - кто на пенсию вышел, кто собирается. А у них дети, внуки. Газ есть, вода есть, асфальт наверняка подведут... А природа - глаз не оторвёшь.

...Когда-то в мае Балымеры утопали в белой кипени вишнёвых и сливовых садов, а под осень сюда за ягодами съезжались со всей округи. Многие деревья и кустарники, к сожалению, не выдержали морозов последних зим. Но пройдёт несколько лет, и сады обязательно наберут былую силу. Вот бы и человеку так же быстро излечивать израненную душу...